Михаил Чернов, которого сейчас судят в Дорогомиловском райсуде за мошенничество со зданием на Гоголевском бульваре площадью 922 кв. м (он, по версии следствия, отобрал его у своего бывшего начальника Артема Куранова с помощью подстроенного решения суда), под стражей оказался в мае 2012 года. Как раз тогда, когда он должен был получить в Арбитражном суде города Москвы исполнительный лист, в соответствии с которым права на этот объект должны были вернуться компании «Аквамарин Лимитед» от «Эквисман Холдингс Лимитед» Куранова (дело А40-139953/2010).

Задержали и арестовали Чернова по обвинению в грабеже — из-за похищения 21 сентября 2009 года у ныне покойного Ильи Михайлова, сотрудника Куранова, векселя на 5 млн руб. Эта бумага была обнаружен в квартире Чернова во время обыска, а его защита утверждает, что вексель подкинули — дело было сфабриковано после того, как «Эквисман» проиграл процесс в АСГМ. «Нашли подставного свидетеля, который через три года опознал Чернова как участника грабежа, на этом основании его арестовали, — ранее рассказал  адвокат Чернова Максим Работкин. А когда было документально подтверждено (загранпаспорт), что Чернов в это время находился в Болгарии, он «из исполнителя преступления стал организатором».

Вчера в суде допрашивали Андрея Филиппова, который в конце сентября 2009 года нашел на улице черный портфель. В нем, по версии следствия, и находился до грабежа вексель. Другой адвокат Чернова Марина Романова перед началом заседания заявила, что будет настаивать на удалении прессы из зала, но когда судья Светлана Федорова открыла процесс, такого ходатайства она заявлять не стала.

В портфеле, по словам Филиппова, оказался паспорт и визитки на имя Ильи Михайлова (имя всплыло уже в процессе допроса, сначала свидетель его не вспомнил) и документы некой женщины — свидетельство из ЕГРЮЛ и паспорт на машину. Других бумаг не было. Филиппов позвонил обоим, первой приехала женщина и забрала свои документы. «У нее на Ходынском поле разбили стекло [машины] и вытащили сумку», — пояснил свидетель. А на следующий день появился Михайлов и забрал оставшееся: флешку, жесткий диск, ключи, паспорт, визитки и перочинный ножик. Он также сообщил, что пропала крупная сумма денег, но не уточнил, сколько именно.

— То есть документы разных людей в одном портфеле оказались? – уточнила судья.

— Да.

— Вы не спрашивали, как документы в одном портфеле оказались?

— Мужчина ничего не сказал.

— Когда встретились с мужчиной и отдали ему все оставшееся, он ничем больше не интересовался? – спросил Чернов.

— Нет, — ответил свидетель. — Он был очень доволен, что там флешка и диск.

— Я теряюсь, ваша честь. Пока нет вопросов, — сообщил Чернов, услышав, что у Михайлова вопросов о векселе не было.

Прокурор, в свою очередь, попросила уточнить, спрашивал ли Михайлов о документах, на что Филиппов ответил отрицательно. После этого сторона обвинения посчитала нужным огласить его показания следователю. По мнению прокурора, есть существенные противоречия.

— Не возражаете? – спросила судья.

— Даже настаиваю, — заявил Чернов. Зато другой подсудимый Михаил Балакирев был против.

— Зачем тогда проводят судебное следствие? Все здесь выступают, дают без давления ту информацию, которую считают правильной, мы их выслушиваем. С какой целью тогда оглашаем? — недоумевал он.

Противоречия действительно были. Записи о женщине в протоколе не было, зато появилось упоминание о неких договорах, которые якобы также были в портфеле. А когда Филиппову представилась возможность объяснить эти расхождения, он сказал, что говорил о женщине на допросе, но не стал вносить правки в протокол допроса. По его словам, возможно, он посчитал, что упоминание о ней не относится к расследованию, а «может быть, [читал] не так внимательно».

— Почему в протоколе допроса появились договоры? – спросила судья.

— Я не помню, может, [Михайлов] и спрашивал, — ответил свидетель.

— Некоторые ваши показания следователь не вносил в протокол. Можно ли считать, что и эта фраза про договоры была вами не произнесена? – спросил адвокат Балакирева Сергей Казимиров.

— Следователь перечислял то, что пропало [у Михайлова], потом спросил: договора были? Я сказал: не помню. Может, были, [но] вроде как не было, — ответил Филиппов.

— Вы узнали о договорах со слов следователей? – уточнил Казимиров.

— Да, Михайлов про договора не говорил, он в основном про флешку, — сообщил свидетель.

После окончания допроса подсудимые заявили несколько ходатайств. Сначала они просили предоставить им изъятые у них мобильные телефоны — «для выстраивания позиции» защиты. Судья отказала. «Кому-то одному для ознакомления доказательства не предоставляются. Все должны принимать участие в исследовании доказательств, чтобы потом не говорили, что что-то потерялось», — пояснила она.

Балакирев, кроме того, попросил суд истребовать у следователя Лясоты «существенные документы», изъятые во время обыска в его секретарской компании GF-Consult (эта структура оказывала «Аквамарину» и «Эквисману» на аутсорсинге услуги по делопроизводству). «Лясота показал, что передал изъятые при обыске документы для решения вопроса по какому-то другому делу», — поддержал своего клиента Казимиров. После заседания Чернов сказал, что речь идет об апостилированном разрешении директоров GF-Consult на использование факсимиле их подписей. «Следователь утверждает, что Балакирев не имел права пользоваться факсимиле. Если бы эта бумага была в деле, не было бы 174-й статьи (легализация)», — уверен подсудимый.

— Суд не может истребовать документы, которые не были признаны вещественными доказательствами, — сказала судья. — Я не могу истребовать доказательства из другого дела. Вы можете обращаться к следователю, для этого судебное решение не нужно.