В селе Быстрый Исток Алтайского края, что в 250 километрах от Барнаула, председателя Быстроистокского районного суда Андрея Шапорева, конечно, знали в лицо, а в соседнем Приобском глава сельсовета Жанна Черных даже была с его семьей на короткой ноге. Она-то и пообещала жене судьи достать к Новому году торт, и около десяти вечера Шапорев был отправлен за угощеньем. Благо, ехать было недалеко – около пяти километров. Приближался 2012 год.

Без приключений добравшись на машине до соседнего населенного пункта, председатель, судья с двенадцатилетним стажем, уже был недалеко от здания администрации, когда правым зеркалом задел группу подростков – ребята шли с дискотеки. Дальнейшее, по его словам, он помнит смутно, кажется, его вытащили из машины и избили. Судья потерял сознание и очнулся уже дома после Нового года, около четырех утра. Оставленный в сугробе Nissan Wingroad потом забрал сын. Решив, что ему не нужны «пересуды и разговоры», председатель никуда жаловаться не стал.

Но от пересудов и разговоров его это не уберегло. Кто-то весной 2012 года направил во все судебные инстанции, а заодно и в ФСБ, описание злополучной ночи, утверждая, что Шапорев был пьян и вел себя непотребно: сбил людей, нападал на ушибленного им подростка, а также кричал, что он судья и «всем устроит». Именно из-за этого, по мнению «доброжелателя», люди побоялись обратиться в полицию и случай замяли. Совет судей анонимку проигнорировал, но ФСБ с согласия Алтайского краевого суда проверила «сигнал». Ее результаты вынудили зашевелиться и сам краевой суд. Он провел собственное разбирательство, а 29 октября 2012 года его глава Виктор Ширнин обратился в квалифколлегию.

1 февраля 2013 года ККС Алтайского края вызвала очевидцев событий и опросила их уже в третий раз. Ребята, оказавшиеся ночью на пути у судьи, утверждали, что их товарищ Сергей Мезенин, задетый правым зеркалом, «перелетел через капот, ударился лбом о стекло и упал на обочину, а автомобиль проехал 100 метров и застрял в сугробе». Затем они подбежали к машине, от водителя сильно пахло алкоголем, его, по их словам, разумеется, никто не бил. Что касается выкриков о должности, то в первых показаниях — для ФСБ — подростки говорили, что Шапорев «называл фамилию и угрожал», но затем никто из них этого не вспомнил. Более того, все как один стали утверждать, что о должности мужчины узнали позднее от проводивших расследование. То возникали, то исчезали показания о том, что Шапорев стал трясти Мезенцева и за это получил от того несколько ударов в лицо.

У продолжения истории в словах очевидцев разных версий не было. Выходило, что Шапорев зашел в здание администрации, где вовсю готовились к празднованию Нового года. Он был в крови, шатался и говорил невнятно, его посадили за стол, дали выпить стопку и отвезли домой.

На заседание Дисциплинарного судебного присутствия Шапорев привез еще одни показания. Дело в том, что 22 января 2013 года, то есть через год с лишним после инцидента, когда уже было возбуждено дисциплинарное производство, он написал правоохранителям жалобу на «повреждения автомобиля». По его утверждению, разъяренные молодые люди, кроме прочего, оторвали зеркало и помяли машину. Полиция ничего делать не стала, но в материалах значились те же свидетели, что и в проверках ФСБ и краевого суда – подростки. И они, давая показания, начисто забыли, что Шапорев представлялся кем-либо вообще.

— Вот вы в заявлении указали, что проверка началась с анонимки? – поинтересовался один из судей присутствия.

— Да, 6 марта 2012 года была объявлена вакансия на должность председателя Быстроистокского райсуда. Мне пора было переназначаться. Сразу поступили анонимки, — пояснил Шапорев.

— Вы считаете, что это все связано с вашим переназначением?

— Да, я подавал заявление 23 марта, один-единственный, оно лежало без движения, а потом в октябре я увидел светокопию представления.

Версию ККС о перекате через капот, угрозах Мезенину и пьяном вождении Шапорев категорически отрицал, запах алкоголя объяснил «разбившейся в салоне бутылкой водки», а «невнятную речь и шаткую походку» — полученными ударами по голове. Его же головой сделали трещину на лобовом стекле, а машину потом долго пинали ногами. Самого ДТП, сказал Шапорев, избежать он не мог: «Просигналить не успел. Ехал около 20 км/ч, они были за поворотом, стал выруливать, но все равно задел».

— Вы знакомы с объяснениями свидетелей, что вы про них скажете? Они разнятся с тем, что вы нам принесли.

— Ну, им угрожали и заставили.

— В администрации видели, что вы избиты? Кто это видел из должностных лиц? Вас там знали?

— Глава поселкового совета Черных Жанна, еще три-четыре человека меня там знали.

— Вот вас же знают… Вы сказали, что кровь на лобовом стекле ваша… Открывается дверь, и заходит федеральный судья весь в крови… Вопросов вообще у окружающих не было? Это ваше обычное состояние?

— Не помню.

— Побои были такие, что вы не отдавали отчет в окружающей реальности? А что вы туда пришли, вы сами помните или откуда знаете?

— Знаю со слов.

— Вы говорите, что показания участников ДТП не соответствуют действительности. А вот в поселковой администрации знаете, что они сказали?

— Что я находился в сильном состоянии алкогольного опьянения. Им тоже угрожали.

— Кто им всем угрожал?

— Сотрудник ФСБ.

— Когда вы все же осознали, что с вами такое случилось, почему не подавали никуда информацию?

— Не хотел ажиотажа.

— На каком основании вы полагали, что конфликт не выйдет за рамки? Ситуация необыденная, ненормальная. Вы председатель суда, вы же знаете, что нужно делать. Всех опросить по горячим следам, чтобы потом не было никаких претензий к вам. Я не говорю про ДТП, от этого никто не застрахован.

— Я не хотел огласки, мне нужно было переназначаться, — настаивал заявитель.

Представлявшая квалифколлегию судья крайсуда Вера Немзорова, к пояснениям Шапорева относилась скептически: мы считаем, что все они «направлены на избежание ответственности», а факт управления автомобилем в нетрезвом состоянии – основное деяние, вмененное как проступок, – подтверждается свидетелями. Не было предоставлено в ККС и никаких доказательств нанесенных побоев.

— Что скажете про непоследовательные показания? У вас не возникло сомнений в правдивости пояснений? Они [очевидцы] говорили про агрессивность, что он представлялся председателем, а потом отказались от этого.

— На чем они все стояли, так это то, что он был нетрезв. Мы пришли к выводу, что они изменили показания из-за того, что они продолжают проживать в этом районе и побоялись последствий.

— Вы опросили восемь человек. Из них четыре участника драки, показания Черных (сказала, что была занята и не может оценить состояния) вы подвергли сомнениям. Остальные три свидетеля в администрации, которые о неадекватном поведении не говорят. ККС рассматривался ли вопрос о мотивах, например, давать недостоверные пояснения. Ведь если излагать версию Шапорева, то пострадавшие поменялись местами.

— Мы расспрашивали очень подробно, и все в объяснениях они говорят, что он был пьян.

— А кто анонимку-то написал, знаете? – спросили судьи уже у заявителя.

— Это коллега мой, судья, который работает вместе со мной (Судя по двусоставному Быстроистокскому суду, это может быть Сергей Илларионов, однако так ли это и какой у того мог быть мотив, Шапорев комментировать оказался – прим. авт.).

В прениях заявитель участвовать не стал: «Я изложил все в жалобе и ее поддерживаю. Мне добавить нечего». А Немзорова напомнила, что коллегии было непросто принять решение, «но все же, допросив всех свидетелей, где большинство говорило о нетрезвости судьи, мы, я полагаю, пришли к правильному выводу, о совершении дисциплинарного проступка, что выразилось в управлении автомобилем в состоянии алкогольного опьянения».

Дверь в совещательную комнату захлопнулась почти на три часа, было слышно, как судьи спорили, иногда повышая голос и перекрикивая друг друга, и, похоже, решение стоило того – оно удивило и Немзорову, и Шапорева: его жалоба удовлетворена.