В Арзамасском городском суде слушают дело о лишении родительских прав супругов Шевалдиных. Очередное заседание назначено на 8 апреля, однако история погорельцев из деревни Дальняя Криуша Арзамасского района Нижегородской области, у которых органы опеки отобрали четверых детей, получила широкий резонанс еще задолго до начала суда.

Погорельцев «не заметили»

Все началось с того, что два года назад у Шевалдиных сгорел большой хороший дом. Используя материнский капитал, семья купила маленький старый домик. Глава семьи как раз в это время лишился постоянной работы и начал прикладываться к бутылке.

При этом отметим: никакие социальные работники на то, что многодетная семья после пожара не может самостоятельно справиться с жилищной проблемой, внимания не обращали. Так бы и дальше, наверное, жили.

Но старшая дочка 11-летняя Марина принесла в школу сотовый телефон отца, на котором оказались фотографии полураздетых женщин. Учителя узнали о неприличных картинках, сообщили матери Марины. Наталья сначала увещевала дочку по-хорошему, но, увидев, что злополучный сотовый телефон оказался опять в руках у девочки, накричала на нее и отходила проводом от DVD.

Увидев у Марины ссадины, учителя обратились в полицию. От родителей забрали сначала Марину, а потом и пятилетнюю Иру, четырехлетнего Сашу и двухлетнюю Вику.

В этот же момент «вспомнили», что у Шевалдиных не самые хорошие жилищные условия и это усугубило ситуацию. Получалось, что, забрав детей в реабилитационный центр, им улучшили жилищные условия и изолировали от мамы, которая в воспитательных целях может выпороть, и от папы, который выпивает, а значит показывает дурной пример.

«Я буду бороться»

А о том, что в жизни все идеально, прямолинейно и просто бывает крайне редко, органы опеки забыли. Большинство же односельчан поддерживают Наталью Шевалдину: в воспитательных целях да в сердцах, бывает, поддашь своему чаду — как же без этого? А что касается  главы семейства, то по деревенским меркам выпивший пару раз в неделю человек, который не шатается в подпитии по улице и использует любую возможность подработать, считается едва ли не трезвенником. Во всяком случае назвать его пьяницей ни у кого язык не повернулся.

— Я буду бороться за своих детей, — говорит Наталья Шевалдина. — Да, у нас после пожара домик плохонький и старый, но мы стеклопакеты вставили, ковры на пол положили, чтобы теплее было. Холодильник большой купили. Да разве об этом я должна говорить?! Главное, я своих детей люблю так, как их никто не любит. А про наказания… Ну скажите честно: кому в детстве не перепадало от родителей по мягкому месту? Страхи рассказывают о синяках каких-то чудовищных, но не было ничего такого, и эксперты это подтвердили.

Восемь часов защиты

Первое судебное заседание по делу Шевалдиных длилось почти 8 часов. Но и этого времени не хватило, чтобы выслушать всех, кто пришел заступиться за право матери и детей быть вместе. Высказывали свое мнение и педагоги, и волонтеры, и односельчане, которые с детства знают Наталью Шевалдину. В ходе заседания выяснилось, что Наталья успевала позаботиться не только о своих детях, но и о соседе — ветеране Великой Отечественной войны, который тоже пришел в суд выступить в защиту соседки.

Уже после нескольких выступлений стало понятно: дело не в том, что кто-то сомневается в способности Шевалдиных заработать деньги и отремонтировать дом. И не в том, что многодетной семье, которая в результате пожара потеряла жилье, должны были помочь социальные службы. Дело скорее в противостоянии двух систем мировоззрения на воспитание: одна из них считает телесные наказания недопустимыми, а другая называет шлепки методами, проверенными веками. Чья возьмет — решится в суде 8 апреля.

Два месяца разлуки

Делом Шевалдиных заинтересовался и уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Павел Астахов, обратившийся к губернатору области Валерию Шанцеву с просьбой лично разобраться в проблеме. После этого, казалось бы, весы Фемиды качнулись в сторону семьи погорельцев.

— Требование о лишении родительских прав в ходе слушаний отозвано истцом, то есть органами опеки, — сообщила приехавшая на суд из Москвы лидер движения «Родительское всероссийское сопротивление» Мария Мамиконян. — Это, конечно, хорошо, но еще не победа. Свое требование органы опеки отклонили официально из-за того, что отец устроился на работу, в доме идет ремонт. Но при этом остается угроза частичного ограничения родительских прав, что также не исключает передачу детей в приют. Это огромная травма для детишек, которые за последние два месяца и так пережили немало. В реабилитационном центре они простудились и попали в больницу с бронхитом. Детей необходимо вернуть в семью. Мы не один раз приезжали в дом к Шевалдиным, это любящие заботливые родители, которые вполне могут воспитывать своих детей сами. На мой взгляд, случай с Шевалдиными — это ювенальная юстиция в ее худшем проявлении. В такой ситуации может оказаться любая семья.

Елена Щербакова, доктор педагогических наук:

— Задача родителей — не только накормить, одеть, обуть ребенка. Главное — воспитать хорошего человека. Малыши и подростки часто не в состоянии самостоятельно осознать границы дозволенного. Они ждут указаний взрослых на то, что можно, а что нельзя. Не получая таких указаний, ребенок начинается волноваться. Практика показывает, что дети, растущие без системы запретов, чаще всего сильно невротизированы. Другими словами, ребенок не должен расти, «как запущенный сад», запущенный — в смысле «делай, что хочешь». Понятно, что вначале надо постараться объяснить ребенку запреты словами. Опытные воспитатели детских садов говорят, что большая часть детей реагирует на слова правильно, но в каждой группе всегда находится несколько непосед, на которых никакие слова не действуют. Воспитатели в этом случае обращаются к родителям. И вот здесь надо строго разделить наказания. Справедливое наказание, например, ограничение в удовольствиях (лишение сладостей, просмотра мультфильмов и прочее) — это одно. А все, что угрожает здоровью ребенка — это статьи, прописанные в Уголовном кодексе. Перед органами опеки стоит очень важная задача: к каждому случаю надо подходить ответственно и максимально внимательно. Забрать детей из семьи, где их любят, где о них заботятся, где ничто не угрожает их здоровью, — это не благо, а преступление