Александру Лоткову, студентку третьего курса академии Плеханова, судя по характеристикам — отличницу и умницу, Тверской райсуд приговорил 20 марта 2013 года к трем годам колонии общего режима. Обвиняется она по ч.1 ст.111 УК (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью), максимальный срок по ней — восемь лет лишения свободы. Следователи, а за ними и судья решили, что девушка не только не защищалась, а сама 26 мая 2012 года, около нуля часов напала на Ивана Белоусова и Ибрагима Курбанова и ранила их из травматического оружия.

Что произошло на самом деле, восстановить очень трудно. Свидетели защиты рассказывали, как к приятелю Лотковой Дмитрию Белозерову на эскалаторе стали приставать трое подвыпивших — Белоусов, Курбанов и Иван Ермошкин — и хватать его за торчавший на поясе нож-топорик. С ним были в этот момент его друзья Дмитрий Хворостов и Павел Гришин. Разгорелась ссора, Курбанов выхватил у Белозерова нож, началась драка. Хворостова поранили ножом, полиции не было. Уже в вестибюле станции, как уверяет защита, Лоткова, увидев кровь на Хворостове, сделала выстрел вверх, а затем в противников ее друзей.

Защита потерпевших и свидетели обвинения говорят полностью противоположное. По их словам, никакой драки не было. Если бы у них был конфликт, то Ермошкин с Гришиным не шли бы потом обнявшись, что видно, по словам адвоката потерпевших Равиля Вафина, на видеозаписи. «Идут обнявшись – это было вовсе не дружески, Ермошкин приобнял Гришина и угрожал ему», — возражал защитник, адвокат Алексей Паршин, а его оппонент доказывал, что Курбанов, Белоусов и Ермошкин уже собирались уезжать, когда их догнали друзья Лотковой, конфликт возобновился и началась стрельба.

После того, как раненые пулями из травматического пистолета Белоусов и Курбанов упали, ситуация тоже развивалась по непонятному сценарию. За помощью в полицию обратился именно Белозеров, указывает его адвокат, его компания не скрылась с места преступления, как утверждает обвинение. «Вот они стоят еще долго, о чем-то говорят», — говорил он.

Видеозаписи с камер наблюдения в метро — нечеткие, дергающиеся — каждый толковал в свою пользу. И сегодня защитники Лотковой начали с того, что предложили коллегии Мосгорсуда, рассматривающей апелляцию на приговор, пересмотреть видеозапись.

— Тверской суд нам немотивированно отказал в повторном исследовании данного доказательства в присутствии Лотковой. Мы не могли подготовиться. И считаем это препятствием к полноценному разбору дела в данной инстанции, — заявил адвокат Ярослав Пакулин.

Председательствующая судья уточнила сколько времени нужно для повторного исследования. И услышав, что два-три дня, удивилась и сурово спросила:

– Для ознакомления с полуторачасовой записью вам надо два-три дня?

– С запасом, чтобы не было технических отложений, — ответил адвокат.

— То есть, сегодня вы не готовы, — уточнила судья. Но в удовлетворении ходатайства отказала, поскольку видеозапись уже была просмотрена.

Следующим было ходатайство о допросе в судебном заседании нескольких свидетелей — Хворостова, Зайцевой, Гришина и Белозерова.

— Показания Анны Зайцевой, которая оказывала помощь Хворостову, были изложены [в судебном протоколе] неполно и искажены. Свидетель Хворостов, который подвергся нападению: ему были нанесены повреждения — колото-резаные раны, — подробно описывал все эти ранения, указывал, что, например, удар в шею был сильным, и если бы он не уклонился, мог погибнуть. Это отражено в протоколе, но не так подробно, — говорил Паршин.

Судья переспросила, были ли заданы Зайцевой вопросы в Тверском суде про Хворостова. Адвокат ответил утвердительно, но повторил, что их скупо отразили в протоколе.

— Хворостов описывал нож, события, которыми сопровождалось нанесение ударов, матерные крики нападавшего. Описывал состояние и положение, в котором он находился, что тоже не вошло в протокол. Хотелось бы задать ему дополнительные вопросы, в том числе, по судебно-медицинской экспертизе. В протокол также не вошло описание, каким образом были произведены выстрелы Лотковой. Есть показания Ковальчук, что первый выстрел был в воздух, они не вошли в протокол. Один из выстрелов Лотковой был вызван как раз бездействием полицейского, что в протоколе тоже не зафиксировано. Свидетель Белозеров подробно рассказывал также про ранения Хворостова, описывал, каким образом Курбанов отбирал нож-топорик, а потом кричал: «я вас порежу». А в протоколе написано, что он просто двинулся в сторону Белозерова и Хворостова. Свидетель Гришин готов подробно рассказать о начале конфликта. Ему разбили нос, текла кровь. А в протоколе написано, что его просто ударили, — перечислял Паршин.

Адвокат Пакулин просил также вызвать свидетелей, в частности сотрудника метрополитена Амелина и полицейского Шаркова.

— Амелин, дежуривший по эскалатору, говорил, что слышал четыре выстрела, а в протоколе записано: «я не помню, возможно», — начал было Пакулин.

Судья заметила, что в протоколе есть про четыре выстрела.

— Вы фактически говорите о замечаниях на протокол. Между тем, нужны основания для повторного допроса свидетелей, опрошенных судом первой инстанции, — сказала судья.

Представитель потерпевших Вафин назвал Зайцеву заинтересованной стороной, но судья попросила не давать оценки. Тогда он сказал, что свидетели все подробно рассказывали, суд, естественно, не может отразить все в полном объеме, но защита задавала те вопросы, которые считала нужным, и попросил свидетелей не вызывать. Прокурор также возражала.

Выслушав все аргументы, коллегия отказала и в этом ходатайстве, поскольку все указанные свидетели уже были допрошены, а «протоколы существенно не искажают их показания».

Адвокат Паршин попросил приобщить к делу фотографии ранений Хворостова. «Фотографии были направлены на судебно-медицинскую экспертизу, после этого они пропали, но в деле их нет», — объяснил он.

— Как нет? Вот эти фотографии! – удивился один из судей коллегии. Адвокат был также удивлен и ходатайство снял. Но оно было не последним — Паршин попросил приобщить к делу экспертизу патронов пистолета, из которого стреляла Лоткова. Это ходатайство было удовлетворено.

Адвокат Пакулин попросил допросить специалиста – доктора-нарколога Шибанову, которая сделала дополнительную экспертизу [состояния потерпевших], не приобщенную к делу. Суд документ в дело взял, но доктора опрашивать не стал.

Зато разрешил огласить те показания свидетелей, данные на предварительном следствии, которые не прозвучали в суде первой инстанции. Сначала прозвучали свидетельства Шаркова, сотрудника полиции, которого защита обвиняла в бездействии. Он говорил, что когда побежал разнимать дерущихся по вызову, то услышал выстрел. Девушке, по его словам, ничего не угрожало.

Защитник Лотковой Пакулин поставил эти слова под сомнение, напомнил, что Шарков (ныне уже бывший полицейский) после увольнения говорил, что давал показания под давлением. «[Во время следствия] он опасался, что его накажут за бездействие. А после того, как на него не стали заводить уголовное дело, он изменил показания, внес уточнения, говорил, что был тогда уставший», — сказал адвокат. «Какое давление следствия на Шаркова? О чем вы? Он такие же в суде давал показания. Особой разницы нет – три или четыре выстрела произвела Лоткова», — возмущался представитель потерпевших Вафин.

Зачитаны были и показания Ермошкина — одного из участника конфликта на стороне потерпевших, который, судя по его словам, и выкинул на пути ставший причиной конфликта нож Белозерова до эпизода со стрельбой. На предварительном следствии он рассказывал, что Курбанов с Белоусовым начали приставать из-за ножа к Белозерову. Кто и куда стрелял, он не видел.

Курбанов говорил в показаниях, что молодые люди с ножом показались ему подозрительными. «Я спросил, зачем нож, но услышал звуки драки и получил удар по голове. Я попытался забрать нож, но мою руку с ножом начали тянуть другие в разные стороны. И в какой-то момент она оказалась у шеи одного из молодых людей, и он поцарапался об нож. Почему девушка начала стрелять, я не знаю, мы ей ничего не делали и не говорили. Я стал кричать ей: что ты делаешь?, но внезапно почувствовал, что футболка промокла, и увидел дырку от пули. Потом увидел, что Белоусов весь в крови. Приехала «скорая», — читал адвокат Паршин.

Защита Лотковой считает, что на второй стадии конфликта — во время стрельбы в вестибюле станции и у вагона — был и еще один клинок. «Наличие у Курбанова другого ножа подтверждается свидетелями и видеозаписью. То, что нож не был найден, еще не значит, что его не было», — говорится в апелляционной жалобе, а в прениях Пакулин говорил, что его доверительница достала пистолет, увидев, как на нее идет Курбанов, размахивая ножом. «Потом его внимание переключилось на Белозерова и Хворостова», — говорил адвокат. По его мнению, все детали указывают на необходимую оборону, а не на умышленное причинение вреда здоровью.

— Она абсолютно законно применила травматическое оружие, остановила преступные действия Белоусова и Курбанова. Была реальная угроза жизни и здоровья Лотковой, — говорил Пакулин, настаивавший на отмене приговора. — Так называемые потерпевшие сами устроили в метро пьяный дебош, нарушая закон. Курбанов и Белоусов угрожали Белозерову и Хворостову. Поскольку сотрудник полиции не вмешивался в драку, ей пришлось выстрелить.

Адвокаты Лотковой считают, что она совершила лишь административное правонарушение. «111-й статьи здесь нет и быть не может. Если и говорить о превышении самообороны, то явно не под эту статью. Умысла нанести тяжкие телесные повреждения у Лотковой не было. Это казус, случайность, такое бывает. Пули резиновые, Лоткова использовала оружие по инструкции. Она могла бы выпустить в потерпевших еще десять патронов, но не сделала этого», — говорил Пакулин.

С пулями, правда, все оказалось не так просто. «Про стандартную резиновую пулю… А откуда у моего доверителя в легком металлический шарик? Может, если бы его не было, и последствия были бы другие, — ответил позднее Вафин. Его оппонент Пакулин, правда, поправил его на стадии: «В судмедэкспертизе сказано, что в Белоусове пластиковый или резиновой шарик металлической плотности».

О том, как у Лотковой появился травматический пистолет, ее адвокат рассказывал так: получила разрешение и приобрела себе оружие после того, как на нее напали несколько лет назад. «Раньше, до этого случая, стреляла только по консервным банкам в лесу. В день конфликта Лоткова взяла с собой пистолет, поскольку знала, что будет поздно возвращаться, — говорил защитник. — Надо учитывать еще характеристики Лотковой, она добрая, отзывчивая, отличница, волонтер. Это обвинение – причинение тяжкого вреда здоровью из личной неприязни – совершенно несостоятельно. Она воспользовалась правом на защиту. Не должно государство наказывать людей за такие поступки, напротив, при нынешнем разгуле преступности – поощрять. Не место Александре за решеткой».

Представитель потерпевших в ответ заявил, что состояния необходимой обороны у Лотковой не было. «Мои доверители спокойно хотели уехать, шли к платформе, это видно на видеозаписи. А за ними пошли Хворостов и Белозеров. Если бы не пошли – ничего бы не было. Реальной угрозы жизни и здоровью Лотковой не было, когда она производила все эти выстрелы – как в центре зала, так и у вагона электрички. Драки не было в момент первого выстрела», — говорил Вафин. Также он утверждал, что никакого ножа у Курбанова не было в момент конфликта. Первый же нож-топорик был выброшен до конфликта со стрельбой, напоминал Вафин показания Ермошкина.

Паршин напротив доказывал, что и нож, и драка были. «Здесь Курбанов замахивается рукой, как будто у него есть нож. А здесь видно, как Курбанов и Белоусов атакуют Хворостова. Здесь – характерная позиция рука Курбанова, когда он прячет нож в карман», — комментировал он коллегии раскадровку видео из материалов дела, а его оппонент Вафин возражал:

— Утверждается, что Курбанов и Белоусов избивали Хворостова. Тогда почему Хворостов стоит на кадрах из видеозаписи, а Белоусов лежит? Белозеров сказал [дежурному у эскалатора] Амелину [до того, как конфликтующие вместе оказались в вестибюле] «вызывай милицию, сейчас будет драка» — значит у него в голове уже появилась мысль о том, что будет драка. И он и стал инициатором. Иначе мои доверители спокойно бы сели на электричку и уехали.

Защита Лотковой, напротив, утверждает, что зачинщиками конфликта были Курбанов и Белоусов — их поведение было неадекватным в результате алкогольного опьянения. Прокурор, которая считала, что приговор Тверского суда должен остаться без изменений, отметила, что степень опьянения не повлияла на дачу показаний Курбанова и Белоусова, а Вафин возмущался: «Постоянно муссируется информация, что потерпевшие нетрезвы. Они сразу говорили, что выпили по две кружки пива. Свидетели говорили, что они не спотыкались, не шатались, не падали, не вели себя неадекватно». Напомнил он и показания сотрудника метрополитена Амелина, который говорил, что все участники драки были в нетрезвом состоянии, а завершил он свою речь так: «Лоткова после случившегося спрятала пистолет – передала товарищу на хранение. В полицию отнюдь не сама явилась – ее задержали в подъезде дома. Считаем приговор законным и обоснованным».

Лоткова повторила, что очень раскаивается, что пришлось применить оружие. «В тот день я испугалась настолько сильно… Я хотела предотвратить что-то страшное, мной руководила вовсе не агрессия, — объснила она свой поступок, а поводу компенсации потерпевшим в 750 000 руб. (5 000 руб. на лечение, 400 000 руб. на адвоката, а остальное – моральный вред) высказалась так: — Это неподъемная сумма для нашей семьи».

— У меня ведь вред моральный не меньше. Я всегда росла в нормальных условиях, в интеллигентной семье, пребывание в изоляторе для меня шок. Я хочу доучиться, раскаиваюсь очень в содеянном. Мне надо домой, — сказала осужденная. Но пока она туда не поедет — Мосгорсуд оставил приговор суда первой инстанции в силе.