Обосновывая свое постановление, коллегия судей кассации сослалась на практику Европейского суда по правам человека, признающую основанием для возмещения ущерба не факт физических страданий, а «длительную правовую неопределенность”. Впрочем, сама компенсация невелика: истец хотел чуть больше трети от суммы задолженности, а получит только 70 000 руб.
В декабре 2009 года компания “Роквул-Север”, российская «дочка» датского производителя стройматериалов Roсkwool, получила в Арбитражном суде города Москвы исполнительный лист на взыскание 1,9 млн руб. с контрагента – торгового дома «Российская горная компания». В январе 2010 года приставы возбудили исполнительное производство, но потом исполнительный лист сгорел во время пожара в здании ФССП, а дубликат компания получила только в апреле 2012 года.
На этот раз документ остался цел, но приставы так ничего и не сделали. Подавая иск в АСГМ в октябре 2012 года, “Роквул-Север” указала, что «законных, полных и достаточных мер к выполнению исполнительных действий» не предпринималось. «Взыскатель не извещался о мерах, направленных на исполнение судебного акта, результате и причинах невозможности исполнения судебного акта в установленный срок», — говорится в материалах дела.
За это компания потребовала от Российской Федерации в лице Минфина и ФССП 700 000 руб. по ст.151 ГК РФ (компенсация морального вреда), ссылаясь на то, что ущерб причинен длительным бездействием приставов. Но Андрей Архипов в ноябре 2012 года производство прекратил, решив, что “Роквул-Север” “избрал ненадлежащий способ защиты права”: 151-я статья не применима. При этом судья указал, что истец — юридическое лицо — вправе обратиться к другому способу судебной защиты, например, закону “О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок”. Определение первой инстанции устояло в апелляции, но кассация вернула дело на пересмотр.
На втором круге, в июле 2013 года, АСГМ отказал “Роквул-Северу” в иске. По мнению Архипова, ст.151 ГК в этом случае неприменима. Он отметил, что юридические лица могут претендовать на компенсацию морального вреда, если о них распространены сведения, порочащие деловую репутацию (п.5 постановления Пленума ВС РФ №10 от 20 декабря 1994 года), а «дочке» Roсkwool подобный вред причинен не был. Судья также посчитал, что не доказана связь убытков и бездействия приставов, ведь истец не предоставил “доказательств нарушения личных неимущественных прав действиями должностных лиц государственных органов» и «обоснования соразмерности заявленной суммы» бездействию ответчиков. Изменил Архипов и свое мнение о возможности использовать закон о волоките, ведь “Роквул-Север” взыскивала деньги с частной компании, не с государства. За такой компенсацией могут обратиться только “лица, право которых нарушено неисполнением акта, предусматривающего обращение взыскания на средства бюджетной системы Российской Федерации”, отметил судья.
Апелляция снова оставила решение в силе, а вот Федеральный арбитражный суд Московского округа сломал практику. Судьи Людмила Завирюха, Дмитрий Плюшков, Ирина Чалбышева учли постановление Конституционного суда от 5 февраля 2007 года № 2-П. В нем говорится, что практика Европейского суда по правам человека и Конвенция о защите основных прав и свобод включаются в российскую правовую систему “в той части, какой ими <…> дается толкование содержания закрепленных в конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие”. А затем сослались на доводы конкретного решения ЕСПЧ – от 6 апреля 2000 года по делу “Comingersoll S.A. vs Portugal».
В этом документе говорилось, что процесс компании-заявителя превысил разумные сроки, что должно был причинить ей, ее директорам и акционерам «значительное неудобство и длительную неясность». А потому, по мнению страсбургских судей, «логично предположить, что [Comingersoll] находилась в состоянии неопределенности, что оправдывает присуждение компенсации”. Этот вывод судьи ФАС МО использовали для того, чтобы отменить решение и постановление нижестоящих судов. Они не учли, что практика ЕСПЧ “при определении вопроса о компенсации юридическому лицу нарушенного нематериального блага исходит не из факта физических и нравственных страданий юридического лица, а из факта длительной неопределенности”, написала коллегия и взыскала компенсацию. Правда, десятикратно меньшую, 70 000 руб., и при этом снижение никак не объяснила.